Г в вернадский исторические карты. Г.В

Георгий Владимирович Вернадский

Вернадский Георгий Владимирович (1887-1973) - российский общественный деятель, ученый, историк, культуролог, один из теоретиков евразийства , деятель культуры русского зарубежья. Сын В. И. Вернадского .

Параллельно с учебой в Московском университете (1906-1910) преподавал на рабочих курсах в Дорогомилово и в воскресной школе в Мытищах. Вступил в студенческую фракцию партии кадетов. До конца жизни оставался приверженцем либерализма и демократических ценностей. В статьях 1913- 1914 гг. сформулировал закон соотношения исторического времени и пространства в России, важный для его последующих исследований и ставший одной из центральных, смысловых категорий евразийства.

С 1914 г. - приват-доцент Петербургского университета кафедры русской истории. После защиты докторской диссертации («Русское масонство в царствование Екатерины II») занял кафедру русской истории в только что образованном Пермском университете (1917).

В 1918 г. бежал из Перми из-за угрозы ареста за политическую неблагонадежность (членство в партии кадетов; критические высказывания в адрес большевиков и т. п.). Продолжал педагогическую и научную деятельность в Симферополе. С сентября 1920 г. - начальник отдела печати в администрации генерала П. Н. Врангеля. В 1921 г. эмигрировал в Стамбул, затем - в Афины.

С февраля 1922 г. - профессор русского права на Русском юридическом факультете Карлова университета в Праге. Сблизился с культурологом, византологом, медиевистом и искусствоведом Н. П. Кондаковым. С 1925 г. возглавлял Институт имени Н. П. Кондакова в Праге. Примкнул к движению евразийства, взяв на себя разработку исторической части евразийской концепции - воплощено в книгах: «Начертание русской истории» (Прага, 1927), «Опыт истории Евразии с VI в. до настоящего времени» (Берлин, 1934) и «Звенья русской культуры» (Берлин, 1938).

В основе его взглядов лежало три тезиса: соотношение леса и степи - определяющий природный фактор русской социокультурной истории; в синтезе византийского и монголо-тюркского наследия (феномен «христианизации татарщины» на Руси) определяющими являются тюркская и монгольская составляющие; географический вектор евразийской социокультурной истории направлен «против Солнца», отталкиваясь от Запада на Восток. Важная часть его концепции - обнаружение «периодической ритмичности государственно- образующего процесса» в Евразии.

В 1927 г. уехал в США. Преподавал в Йельском и др. университетах. Написал однотомный учебник по русской истории (1929), признанный мировым научно-педагогическим сообществом как классический. К 1968 г. подготовил фундаментальный труд «История России» (в 6 т.).

Заслуженный профессор истории Йельского университета (1956); почетный доктор гуманитарных наук Колумбийского университета (1958); член Американской академии средних веков (1956); пожизненный почетный президент Американской ассоциации содействия славянским исследованиям.

Орлов А.С., Георгиева Н.Г., Георгиев В.А. Исторический словарь. 2-е изд. М., 2012, с. 80-81.

Вернадский Георгий Владимирович (20.08,1887, Петербург - 12.06.1973, Нью-Хевен, США) - историк, активный участник евразийства. Сын В. И. Вернадского. В 1906-1910 гг. обучался в Московском ун-те. В 1914- 1917 гг. - приват-доцент Петроградского ун-та. в 1917 – 1918 гг. - проф. Пермского, в 1918-1920 гг. - Таврического ун-та (Симферополь), в 1922-1927 гг. - Русского юридического ф-та в Праге. В 1927-1956 гг. занимался исследовательской и преподавательской работой в Йельском ун-те (США). В центре научных интересов В. - рус. исторический процесс. Выдвигая на первый план пространственно-географические условия, В, рассматривал территорию Евразии как фактор, обусловивший единство исторических судеб проживающих здесь народов. В работах «Начертание русской истории» (1927) и «Опыт истории Евразии» (1934) он выделил историю Евразии как ряд попыток создания единого государства и собственно рус. историю как процесс постепенного освоения рус. народом евразийской территории. Для В., как и для др. представителей евразийства, было характерно представление об упорядоченном и ритмическом развитии культурно-исторического процесса. В свете этой установки история Евразии с VI по нач. XX в. разделялась В. на семь эпох, основой выделения которых стали события, имевшие значение для всей Евразии или для большинства ее частей. Первая русская революция (1905-1907), персидская (1906), турецкая (1908) и китайская (1911) оценивались В. как признаки коренного перелома в судьбе Евразии, а русская революция 1917 г. - как полный крах старого порядка и одновременно начало новой эпохи. Вывод об историческом единстве России-Евразии, по мнению Вернадского, подтверждал и тот факт, что, несмотря на революционные потрясения, связь центра и воет, регионов сохранилась, хотя западные области оказались связанными менее тесно. Именно благодаря естественным связям советская власть смогла в течение нескольких лет в основном восстановить страну в прежних границах. Собственно русскую историю В. также делил на периоды, главным содержанием которых была борьба «леса» и «степи», закончившаяся к концу XVI века полной победой «леса» и началом европеизации, которая привела к первым потрясениям в русской общественной жизни. К концу XIX - началу XX века русское государство заняло почти все географическое пространство Евразии, история Евразийского континента слилась с рус. историей. Но при этом продолжились разрушительные процессы в духовной жизни, связанные с усиленным развитием европейских форм культуры. Как и многие евразийцы, В. подчеркивал важную роль в формировании русско-евразийской самобытной культуры восточного влияния, видел в татаро-монгольском иге фактор политической консолидации русского народа и силу, мешавшую распространению на Русь латинского влияния. В этом же ракурсе рассматривалась реформаторская деятельность Петра I и особенно его наследников, культурные и династические интересы которых были связаны с Западом. Исторические взгляды Вернадского оказали влияние на формирование современных западных концепций истории России, в которых истоки своеобразия национальной государственной традиции усматриваются в том, что Русское государство, занимая срединную географическую позицию, соединило в себе вост. деспотизм, туземную патриархальность и византийский цезаризм, поддерживаемый православной церковью.

В. П. Кошарный

Русская философия. Энциклопедия. Изд. второе, доработанное и дополненное. Под общей редакцией М.А. Маслина. Сост. П.П. Апрышко , А.П. Поляков. – М., 2014, с. 96-97.

Вернадский Георгий Владимирович - крупнейший историк русского зарубежья. Родился в 1887 году в Петербурге, но детские и юношеские годы провел в Москве, где его отец, выдающийся отечественный ученый Владимир Иванович Вернадский был профессором Московского университета. Благотворная семейная атмосфера помогла рано оформиться творческим интересам Вернадского - младшего. Он поступает на историко - филологический факультет Московского университета, в перерыве между занятиями, образовавшемся в 1905 году, слушает лекции в заграничных Берлинском и Фрейбургском университетах, затем возвращается в Москву и получает университетский диплом в 1910 году. Через год он переезжает в Петербург, где становится приват-доцентом на кафедре русской истории университета. Здесь он защищает магистерскую диссертацию на тему "Русское масонство в царствование Екатерины II". Его научными учителями были В.О. Ключевский (признанный лидер "московской исторической школы"), С.Ф. Платанов (глава "петербургской школы"), а также крупный историк и культуролог И.М. Гревс.

Еще в студенческие годы, наряду с темой масонства, его интересовало изучение влияний Востока на русскую историю, чему он посвятил несколько ранних статей. В дальнейшем эта тема станет в его научном творчестве ведущей. Несмотря на свои либерально-демократические политические убеждения (он вместе с отцом был членом кадетской партии), всей логикой своих исторических изысканий Г. Вернадский подводил к идее сильной централизованной власти, которая только и способна сохранить единое геополитическое пространство России-Евразию.

Во время гражданской войны Г. Вернадский вместе со своей женой Ниной Владимировной покидает столицу и переезжает вначале в Пермь (в 1918-1920 годах он работает профессором истории во вновь открытом пермском университете), а затем в Таврическом университете в Симферополе. В течение нескольких месяцев возглавлял отдел печати в правительстве генерала Врангеля.

После эвакуации из Крыма Г. Вернадский около года прожил в Афинах, где изучал в архивах источники по византийской истории, а затем переехал в Прагу, где получил должность профессора истории русского права на русском юридическом факультете. В Праге Г. Вернадский близко сходится со знаменитым историком и археологом Н.П. Кондаковым (он принимал деятельное участие в работе так называемого "кондаковского института"), пишет многочисленные статьи и брошюры на исторические темы и начинает сближаться с евразийским движением.

В силу особенностей своего характера Г.Вернадский совершенно не участвовал в общественно-политической жизни, складывающейся вокруг евразийства, однако многие его идеи были ему весьма близки. Особенно сильное влияние оказали на него общение с П. Савицким и его идея "месторазвития", подвигнувшая Г.Вернадского на написание нескольких работ, посвященных истории Евразии. Главным вкладом ученого в евразийство можно считать концепцию борьбы начал "леса" и "степи" как стержневых осей русской истории, а также идею периодической ритмичности государственно-образующего процесса, во многом предвосхитившую многие положения теории А. Тойнби.

Основными трудами Г. Вернадского, созданными в период существования евразийского движения были такие работы, как "Начертания русской истории" (1927), "Опыт истории Евразии с половины VI века до настоящего времени" (1934), "Звенья русской культуры" (1938).

В 1927 году Г. Вернадский получает приглашение занять, должность научного сотрудника по русской истории в Йельском университете. Поскольку шумные политические процессы вокруг евразийства и диспуты, популярные в русском зарубежье, давно тяготили его, то предложение было принято и он поселился в Нью-Хэйвене, где и прожил до конца своих дней. Здесь он ведет преподавательскую и научно-исследовательскую работу, пишет труды, прославившие его имя во всем мире. К ним относится, прежде всего, его пятитомная история России с древнейших времен до конца XVII века, написанная с 1943 по 1969 год. На протяжении своей почти полувековой деятельности в США Г.Вернадский создал свою мощную историческую школу. Как показал столетний юбилей Г.Вернадского, она включает в себя немало американских и европейских учеников и последователей ученого. Проявлял огромный интерес к России, вел обширную переписку с отечественными учеными, оказал определенное влияние на Ю.Н. Рериха и Л.Н. Гумилева. Умер в 1973 году в возрасте 86 лет.

Биографическая справка с сайта История России.

Далее читайте:

Сочинения:

Начертание русской истории. Прага, 1927; М, 2002;

Опыт истории Евразии с половины VI века до настоящего времени. Берлин, 1934;

Звенья русской культуры. Ч. 1, вып. 1. Древняя Русь (до половины XV века). Берлин, 1938.

Литература:

Сухотина Л. Г. Проблемы русской революционной демократии в англо-американской буржуазной историографии. Томск, 1983. С. 26-29;

Halperin Ch. Y. Russia and stepp: George Vemadsky and eurasianism // Forschungen zur osteuropeischen Geschichte. Wiesbaden, 1985. Bd. 36. S. 55-194.

Вернадский Георгий Владимирович (20 августа 1887-1972) - крупнейший русский историк в эмиграции ХХ в., историософ. Родился в семье профессора МГУ В.И. Вернадского, впоследствии академика, автора учения о ноосфере.
Окончил Московский университет. Защитил в октябре 1917 г. в Петроградском университете магистерскую диссертацию о масонах эпохи Екатерины II (это один из классических образцов исследования масонства). В 1917-1918 гг. преподавал в Пермском университете , где получил свою первую кафедру. Осенью 1918 г. в Крыму преподавал в Таврическом университете, ректором которого был избран его отец (с 1921 г.). Покинул Крым вместе с остатками врангелевской армии (в 1920 г. занимал в правительстве Врангеля пост начальника Главного управления по делам печати).
Через Константинополь эмигрировал в Афины , где работал библиотекарем в Русском студенческом союзе. С 1922-го по 1927 г. преподавал в Русском юридическом институте Праги (его лекции вышли в 1924 г. отдельной книгой "Очерки истории русского государства и права"). Тогда Прага была одним из центров русской эмиграции. Этому способствовала и так называемая "Русская акция" (финансовая поддержка чехословацким правительством беженцев из России), благодаря которой возник целый ряд научных учреждений.
Русская народная библиотека (1921), Русский институт (1922), Русский юридический факультет при Карловом университете (1922), Русское историческое общество (1925) и другие. Наиболее значительным из них был Семинар (позднее Институт) им. Н.П. Кондакова. Основанный уже после смерти выдающегося историка средневекового искусства и византиниста, семинар работал до 1945 г. Издаваемые им труды по истории русского и византийского искусства, по археологии и истории тоже получили мировую известность и признание . Идеи Кондакова о взаимосвязи степной, византийской и славянской культур оказали существенное влияние на научное мировоззрение Вернадского. Георгий Владимирович стал активным участником Семинара, и даже после своего отъезда в США не порвал с ним связи.
В Праге особенно значительным для Вернадского было влияние П.Н. Савицкого, определившее выбор нового предмета изучения или, по крайней мере, новую его формулировку: Древняя Русь и Великая Степь (взгляд на Лес со стороны Степи). Связь Вернадского с евразийством имеет сложную подоплеку и принадлежность его именно к этому течению некоторыми исследователями ставится под сомнение. Вернадским после приглашения в 1927 г. в США и его близким другом, профессором Гарвардского университета, М.М. Карповичем был задуман грандиозный по своему масштабу проект: создание многотомной "Историй России".
Серия должна была состоять из десяти томов: первые шесть - до создания Российской империи - создавал Г.В. Вернадский, следующие четыре - с начала XIX по XX вв. включительно - М.М. Карпович. Вернадский написал пять книг. Первый том - "Древняя Русь" - вышел в 1943 г. (ныне и в России ряд переизданий, включая тексты в Интернете), второй - "Киевская Русь" - в 1948, в 1953 г. появился третий - "Монголы и Русь" , спустя 5 лет - в 1958 г. - четвертый - "Россия на пороге нового времени" , и в конце шестидесятых, в 1968 г. - пятый - "Московское царство" . Смерть Кароповича в 1959 г. помешала завершить проект, и "История России" Вернадского и Карповича осталась "Историей" одного Вернадского.
Вернадский, впервые в зарубежной литературе, в одиночку, решился проанализировать и синтезировать результаты исследований советских историков того времени. В самом Союзе в этот период аналогов подобному проекту не существовало, а "История СССР с древнейших времен" , над которой трудился весь цвет советской исторической науки, появилась гораздо позже и в незавершенном виде.
В СССР к работам Г.В. Вернадского отнеслись противоречиво. Первые отклики появились в 1946 г., когда две великие державы перешли от военного союза к соперничеству в разделе мира. Кроме того, для советской исторической школы концепция евразийства была неприемлема. Тем не менее, рецензенты благосклонно отметили многие стороны труда Вернадского и, прежде всего, масштабность его работы. Автор 1100-летия Новгорода в 1959 г. (утвержденного и принятого директивными органами) академик Тихомиров М. Н. в рецензии). Славяне в "Истории России" проф. Г. Вернадского. // В. И. 1946, N 4, с. 124" отмечал: "Проф. Вернадский, конечно, прав в том, что начинает историю России с отдаленных первобытных времен. Это внимание к отдаленным эпохам составляет, несомненно, ценную сторону труда проф. Вернадского, так как многие явления позднейших периодов уходят своими корнями в очень отдаленное прошлое". Этот отправной методологический тезис в силу ряда причин доминирующими историками и политиками России так и не усвоен.
Г.В. Вернадский в книге "Древняя Русь" дал на почти 400 страницах продуманную периодизацию равномерной и достойной всяческого внимания отечественной истории до Рюрика . Здесь и Предыстория (подход к проблеме происхождения русского народа; историографические замечания; палеолит; период неолита; медный и бронзовый века); киммерийская и скифская эра (1000-200 гг. до н.э.) и т.д. Этот подход Вернадского к истории реальной Древней Руси почти общеизвестен в десятках стран мира, кроме самой России. В учебных заведениях средне-средневековая Русь подается как "древняя", да и, при явной проблематичности этногенеза росов-русов, в средневековой Руси указывается все "древнерусским" - государство, культура, экономика и т.п. Антинаучность таких подходов несомненна.
Полномасштабность истории России с привлечением самых современных данных (особенно археологических и лингвистических; см.: Матюшин, Рыбаков, Трубачев и др.) без работ Вернадского не осмылить.
Ныне изданы на русском в России Древняя Русь, История права, История России. Древняя Русь, История России. Киевская Русь, История России. Монголы и Русь, История России. Московское царство. История России. Россия в средние века; Ленин - красный диктатор; Московское царство: Т. 1; Московское царство: Т. 2, Очерк истории права Русского государства XVIII-XIX вв., Россия в средние века, Русская историография, Русская история: Учебник, Русское масонство в царствование Екатерины II.

Литература
1. Вернадский Г.В. О движении русских на Восток/Русский исторический журнал СПб., 1913, N 2.
2. Распространение Русского государства к Востоку/Русская мысль М.,1914.
3. Русское масонство в царствование Екатерины II. Пг.. 1917.
4. Русское масонство XVIII - перв. четв. XIX вв. Пг., 1916.
5. Начертания русской истории. Прага, 1927; Опыт истории Евразии. Берлин, 1934.
6. Halperin Ch. Y. 1) Russia and stepp: George Vernadcky and eurasianisiTi/Forschiingen zur osteuropaischen Geschihte. Wiesbaden, Bd. 36., 1985. Ss. 55-194 (библиография 275-ти работ - Ss. 188-194).
7. Russia and the Golden Horde: The mongol impact on the mediaval Russian History. Bloomington, 1985 (библиография: Pp. 158-174).
8. History of Russia. Vol. I-V. New Haven, 1943-1969.
9. Исупов К., Савкин И. Русская философия собственности (XVII-XX вв.). - СПб.: СП "Ганза", 1993. - 512 с.

20 августа 1887 г. у Владимира Ивановича Вернадского родился сын. Роды были трудными, и врачи всерьез опасались за жизнь матери и ребенка. К счастью, все обошлось. Мальчик родился здоровым и крепким. В честь деда-сенатора его назвали Георгием Смышленый мальчуган, всеобщий любимец, получивший домашнее воспитание, хорошо учился в гимназии. Особенно ему нравились уроки истории, которые вел Яков Лазаревич Барсков, ученик великого Ключевского. Я.Л. Барсков добивался от гимназистов не только знания предмета, но и его понимания, учил самостоятельно мыслить. Владимир Иванович, заметив склонность сына к истории, всячески старался поощрять и развивать его интересы, поэтому у молодого Вернадского не было сомнений в выборе жизненного пути, и после окончания гимназии, в 1905 году, он становится студентом историко-филологического факультета Московского университета.

Осенью 1905 года Москва бурлила. Занятия в университете были нерегулярными, постоянно срывались частью крайне лево настроенных студентов. Посоветовавшись с отцом, Георгий уезжает в Германию, чтобы там продолжить обучение. Но уже через полгода, осенью 1906 г., он возвращается в Москву и продолжает занятия в университете. Революционная волна пошла на спад, жизнь постепенно нормализовалась .

Политика мало интересовала молодого Вернадского, и тем не менее он не мог не определить своих взглядов на происходящие события. Как и большинство либерально настроенной интеллигенции, Георгий ратовал за перемены в стране, но он всегда был против крайних, экстремистских методов достижения цели. В университете он вступает в студенческую фракцию Партии народной свободы, более известную под названием партии кадетов. Оставаясь приверженцем либеральных демократических идей, он не участвует в политике, его все больше и больше привлекает академическая карьера. Этому способствовали и такие прекрасные преподаватели как В.О. Ключевский, Ю.В. Готье, Р.Ю. Виппер, А.А. Кизеветтер; большое впечатление на него произвели труды С.Ф. Платонова. В студенческие годы Георгий Вернадский попробовал себя и в роли преподавателя - читал русскую историю на рабочих курсах в Дорогомилове. Ездил в Мытищи, в воскресную школу, где всегда с нетерпением ждали и внимательно слушали его рассказы о далеком прошлом.

В 1910 году Г.В. Вернадский закончил университет и решил продолжить изучение истории. Но оснований, чтобы остаться в университете для подготовки к званию профессора, у него не было, и он решает начать самостоятельные исследования по истории Сибири. Результатом кропотливой работы в московском архиве Министерства юстиции стали три статьи о продвижении русских в Сибирь. Но сдать экзамены и защитить диссертацию на степень магистра в Московском университете он уже не мог, поскольку в 1911 году после университетских волнений из Alma Mater ушли его любимые педагоги Д.М. Петрушевский и А.А. Кизеветтер. Покинул университет и переехал в Петербург и его отец. Поэтому Георгий обращается к преподавателю Санкт-Петербургского университета С.Ф. Платонову с просьбой стать его научным руководителем.

Переезд в столицу и удаленность от московских архивов заставили Вернадского изменить тему диссертации. И вновь сильнейшее влияние он испытал со стороны своего бывшего гимназического учителя Я.Л. Барскова, которого встретил в Петербурге. Яков Лазаревич убедил Георгия заняться изучением истории масонства при Екатерине II . Научное мировоззрение Г.В. Вернадского формировалось и на вечерах, которые устраивали С.Ф. Платонов, А.С. Лаппо-Данилевский, С.Ф. Рождественский. На квартирах этих маститых ученых собирались их молодые ученики и увлеченно спорили о прошлом, настоящем и будущем России.

Весной 1914 года - после пробной лекции - Георгий Владимирович был принят в число приват-доцентов Санкт-Петербургского университета и получил право на чтение лекций, проведение семинаров по русской истории . В начале 1917 года его диссертация была готова, и ему посоветовали опубликовать ее к моменту защиты. В мае исследование Вернадского "Русское масонство в царствование Екатерины II" было издано, и на 22 октября назначена защита.

При содействии С.Ф. Платонова, Георгий Владимирович получает место профессора русской истории в Омском политехническом институте. Но в Перми, на полпути к Омску, где Г.В. Вернадский вынужден был задержаться из-за нескончаемых забастовок на железной дороге, ему предложили преподавать русскую историю нового периода в местном университете. Пермь понравилась молодому профессору, и он решает остаться. Однако в октябре на короткое время он возвращается в Петроград, чтобы защитить магистерскую диссертацию. Защита прошла успешно, и после двухдневного пребывания в кругу семьи, утром 25 октября, Георгий Владимирович уезжает в Пермь. И только там, от жены, Вернадский узнал, что в Петрограде за то короткое время, что он находился в пути, произошел большевистский переворот.

Пермь еще оставалась нетронутым уголком старой России. Здесь было тихо, в лавках и магазинчиках еще продавались продукты, жизнь текла размеренно, как будто революционные события в Петрограде и Москве происходили где-то в другом мире. Георгий Владимирович читал лекции в университете, вел научную работу. Он участвовал в создании "Общества философии, исторических и социальных знаний" при университете, редактирует первый сборник трудов этого общества.

В январе 1918 года в Перми устанавливается Советская власть. Имя Г.В. Вернадского вносится в списки неблагонадежных. Сейчас трудно понять, что привлекло внимание ЧК к молодому профессору истории. Может быть, его полузабытое участие в студенческой организации партии кадетов, или же публикация биографии одного из лидеров Временного правительства, а может, неосторожные высказывания на лекциях, или его непролетарское происхождение. А может быть, все вместе взятое. В мае друзья предупредили Вернадского о грозящем аресте, и Георгий Владимирович счел за лучшее уехать из Перми сначала на лето в глухую деревню, а затем на Украину, в Киев, где жили его родители . При содействии отца он получил место профессора в Таврическом университете и переехал в Симферополь. Наряду с преподавательской работой, Вернадский активно сотрудничает с таврическим архивом: занимается разбором и публикацией документов Г.А. Потемкина. В сентябре 1920 г. Георгий Владимирович занял пост начальника отдела печати в правительстве генерала Врангеля, что и предопределило его дальнейшую судьбу: он должен был покинуть Россию. 30 октября Вернадский с женой отплывает в Константинополь, а оттуда - в Афины, где прожил целый год, работая в библиотеке Греческой археологической ассоциации.

В среде русских эмигрантов Георгий Владимирович выделялся умеренными взглядами: для него были неприемлемы крайние меры политической борьбы, вражда между многочисленными эмигрантскими группировками, модернистские тенденции в православной церкви, затронувшие часть верующих. Эти качества способствовали тому, что в ноябре 1921 г. Вернадский был делегирован на Карловицкий Собор от православной русской общины Афин. Работой Собора он остался недоволен, так как, по его мнению, делегаты больше обсуждали политические вопросы, а не состояние русской православной церкви.

После возвращения в Афины Г.В. Вернадский получил приглашение занять место профессора Русского юридического факультета Карлова университета в Праге, и в феврале 1922 г. он переехал в Чехословакию.

В начале 20-х годов Прага была одним из центров русской эмиграции. Этому способствовала и так называемая "Русская акция" (финансовая поддержка чехословацким правительством беженцев из России), благодаря которой возник целый ряд научных учреждений, таких как Русская народная библиотека (1921), Русский институт (1922), Русский юридический факультет при Карповом университете (1922), Русское историческое общество (1925) и другие. Наиболее значительным из них был Семинар (позднее Институт) им. Н.П. Кондакова . Основанный уже после смерти этого выдающегося историка средневекового искусства и византиниста в 1925 году, Семинар работал до 1945 г. Издаваемые им труды по истории русского и византийского искусства, по археологии и истории получили мировую известность и признание. Идеи Н.П. Кондакова о взаимосвязи степной, византийской и славянской культур оказали существенное влияние на научное мировоззрение Вернадского. Георгий Владимирович стал активным участником Семинара, и даже после своего отъезда в США не порвал связи с ним.

Не менее важным событием в жизни и деятельности Вернадского стало знакомство с лидерами евразийского движения и в первую очередь с П.Н. Савицким. Евразийство как направление русской мысли оформилось в 1921 году в Софии, когда четверо молодых эмигрантов из России выпустили в свет сборник статей "Исход к Востоку". Это были П.Н. Савицкий, Н.С. Трубецкой, Г.В. Флоровский, П.П. Сувчинский. В разное время к ним присоединились многие видные деятели русской эмиграции. Получив прекрасное образование и сформировавшись как личности в старой России, они были вынуждены работать в совершенно новых условиях, это определило их мировоззрение, необычайную широту интересов.

Россия - Евразия признавалась ими как особый географический, этнический и культурно-исторический мир. Отсюда логически вытекало утверждение "самостоятельной ценности русской национальной стихии". Россия, заявляли евразийцы, не принадлежит ни Востоку, ни Западу. Эти мысли соответствовали представлениям Г.В. Вернадского, и он счел необходимым подкрепить философские разработки евразийцев конкретными историческими исследованиями. Первой работой в этом направлении стала его статья "Соединение церквей" в исторической действительности", вышедшая в свет в 1923 году в евразийском сборнике "Россия и латинство".

Основой русского национального самосознания евразийцы считали православие, поэтому проблема унии с католической церковью была одной из ключевых. Вернадский подошел к рассмотрению вопроса "соединения церквей" в контексте конкретной исторической действительности. По его мнению, решить столь важную проблему формальным путем, через заключение договора, невозможно: слишком уж различны интересы церквей, взаимное недоверие усугубляют корысть и разногласия церковных иерархов. На основании исторического опыта "соединения церквей" в прошлом, Вернадский предостерегает христиан от бесконечного повторения давних исторических ошибок.

30-е годы - время расцвета творческих сил Вернадского. Он пишет монографии: "Русская революция. 1917-32", "Политическая и дипломатическая история России". Его избирают членом "Американской академии средних веков". На русском языке выходят работы Вернадского: "Опыт Истории Евразии с VI в. до настоящего времени" (1934) и "Звенья русской культуры" (1938), в которых Георгий Владимирович продолжал развивать идею взаимодействия природных и социальных факторов в русской истории, впервые высказанную в книге "Начертание русской истории". В это же время Вернадским и его близким другом, профессором Гарвардского университета, Михаилом Михайловичем Карповичем был задуман грандиозный по своему масштабу проект: создание многотомной "Истории России". По замыслу авторов серия должна была состоять из десяти томов: первые шесть - до создания Российской империи - пишет Г. В. Вернадский, следующие четыре - с начала XIX по XX век включительно - М. М. Карпович. Несмотря на то, что проект был совместным, авторы в предисловии к первому тому подчеркнули, что каждый из них несет персональную ответственность за свою работу. Вернадский написал пять книг. Первый том - "Древняя Русь" - вышел в 1943 г., второй -"Киевская Русь" - в 1948, в 1953 г. появился третий - "Монголы и Русь", спустя 5 лет - в 1958 г. - четвертый - "Россия на пороге нового времени", и в конце шестидесятых, в 1968 г. - пятый -"Московское царство". Смерть Михаила Михайловича в 1959 году помешала завершить проект, и "История России" Вернадского и Карповича осталась "Историей" одного Вернадского.

Нужда в подобном издании была очевидна, так как "в течение последних десятилетий в области русской истории имело место внушительное накопление новых материалов первоисточников, и в монографической литературе как в России, так и в других странах, выявилось много новых существенных точек зрения". Авторы задались целью "систематически представить общий ход русской истории" с широким "использованием вновь собранного материала, так же как и результатов специальных научных исследований". Грандиозность идеи заключалась в том, что Г.В. Вернадский, впервые в зарубежной литературе, в одиночку, решился проанализировать и синтезировать результаты исследований советских историков того времени. В самом Союзе в этот период аналогов подобному проекту не существовало, а "История СССР с древнейших времен...", над которой трудился весь цвет советской исторической науки, появилась гораздо позже и в незавершенном виде.

Вернадский выступал не только в роли интерпретатора и популяризатора русской истории и советской исторической науки. В своей "Истории..." он развивал историческую концепцию, изложенную им в более ранних работах. Идея взаимосвязи природы и общества как главного двигателя всемирно-исторического процесса легла в основу его исторической концепции. По Вернадскому, своеобразие национального развития русского народа было обусловлено саморазвитием социального организма и влиянием на общество природно-географических факторов. Причем Георгий Владимирович главную роль в прогрессе материальной и духовной культуры отводил саморазвитию общества, а природно-географический фактор рассматривал лишь как элемент своеобразия. В "Истории России" получил дальнейшее развитие и тезис о влиянии "месторазвития" на исторические особенности общественных институтов, изложенный Вернадским в "Начертании русской истории".

Первая книга "Истории России" - "Древняя Русь" - вышла в 1943 году, когда США и СССР были союзниками в войне против фашистской Германии. Интерес к Советскому Союзу, к его истории и культуре был огромен, поэтому выход первой книги, как и последующих, вызвал широкий резонанс в Америке и в СССР. В Соединенных Штатах восторженные рецензии сменяли одна другую, автора называли "крупнейшим знатоком вопроса", говорили о нем как об ученом, который "дал грандиознейшую и увлекательнейшую по схеме, по подробностям и общей манере изложения картину истории евразийского мира, столь судьбоносно включавшего в себя русское месторазвитие" .

В СССР к работам Г.В. Вернадского отнеслись иначе. Первые отклики появились в 1946 г., когда две великие державы перешли от военного союза к соперничеству в разделе мира. Кроме того, для советской исторической школы концепция евразийства была неприемлема. Тем не менее рецензенты благосклонно отметили многие стороны труда Вернадского и прежде всего масштабность его работы. Позитивную оценку получили "...широкий исторический фон, увязка фактов русской истории с историей других народов и с далеким, античным и первобытным прошлым нашей страны, широкое использование разнообразных источников, особенно археологических, многочисленные ссылки на советскую литературу, вплоть до новейшей, положительные оценки, даваемые автором советской науке и трудам советских ученых" . "Проф. Вернадский, конечно, прав в том, что начинает историю России с отдаленных первобытных времен. Это внимание к отдаленным эпохам составляет, несомненно, ценную сторону труда проф. Вернадского, так как многие явления позднейших периодов уходят своими корнями в очень отдаленное прошлое" . Но это, пожалуй, все плюсы, которые подметили советские историки в трудах Г.В. Вернадского. Наибольшей критике была подвергнута концепция Георгия Владимировича. Его ругали, главным образом, за "...последовательное игнорирование важнейшего, что внесла в историографию именно советская наука", за то, что "часто сочувственно цитируя те или иные работы советских ученых (акад. Б.Д. Грекова, проф. Б.А. Рыбакова и др.), автор развивает в своей книге взгляды прямо противоположные концепциям этих исследователей" . Вернадскому вменяли в вину предложенную им периодизацию истории России, его концепцию смены "народов-господ", подчиняющих и "организующих" другие, более слабые племена, гипотезу о происхождении Русского государства, которую окрестили "новым изданием норманнской теории". Рецензии советских историков имели явную политическую окраску, впрочем, в 40-х -50-х гг. иначе быть не могло.

Конечно же, "История России" Г.В. Вернадского не бесспорна. В первой книге "Древняя Русь" внимание автора сосредоточено в основном на истории степных народов - скифов, сарматов, готов, гуннов, авар, хазар. Автор настолько подробно прослеживает появление, перемещения и исчезновение этих народов, что создается впечатление, будто он пишет историю юга России, неоправданно мало внимания уделяя истории севера. Трудно не согласиться с мнением академика М.Н. Тихомирова: "...не готы, авары или аланы создали русскую государственность, а славяне. Поэтому славяне и должны были находиться в поле внимания историка России... Между тем истории славян отведено в книге проф. Вернадского поразительно мало места. "

Некоторые проблемы истории Киевской Руси получили и трудах Вернадского новую интерпретацию. Так, например, основываясь на лингвистических данных, он придерживается гипотезы о единстве славянской (русской) и туранской (восточной) культур. Эта гипотеза и аргументы, ее подтверждающие, не были приняты большинством историков и лингвистов . Слабым местом работы Г.В. Вернадского является идеализация роли степи и кочевников в прошлом России. Особенно это проявилось в третьей книге "Истории России" - "Монголы и Русь", значительная часть которой посвящена истории монгольской империи, в то время как история Руси представлена фрагментарно, без описания обширных сфер социальной, экономической и культурной жизни России под властью монголов. Стоит, впрочем, заметить, что подобный подход характерен для евразийской концепции. Тем не менее, как бы мы ни относились к евразийству, нельзя отрицать рационализм некоторых наблюдений его последователей. Исследования отдельных сторон евразийской теории убеждают в назревшей потребности "первопрочтения" работ ее идеологов. Ряд трудов евразийцев уже стал достоянием современного читателя, однако они не могут заменить знания фундаментальных работ, содержащих собственно научно-историческую и политико-географическую аргументацию идеологии евразийства. Историческую основу евразийской концепции составляет прежде всего "История России" Г.В. Вернадского, ставшая заметным событием не только в научной жизни русской эмиграции, но и всей культуры России. Примечания

Раев М. Указ. соч., с. 200 - 202.

Планируется опубликовать историю в десяти томах, из которых первые шесть, написанные профессором Вернадским, будут связаны с освещением периода от начала русской истории до конца восемнадцатого столетия, а оставшиеся четыре, принадлежащие профессору Карповичу, - отрезка истории от начала девятнадцатого века до нашего времени.

Хотя каждый из авторов несет индивидуальную ответственность за свою часть работы, мы надеемся, что сохранится определенное единство подхода, поскольку были согласованы общие основания создания серии в целом. Наряду с рассмотрением основных тенденций русской политической, экономической и социальной истории, будет предпринята попытка их объединения с анализом культурного развития страны. Особое внимание будет уделено истории составляющих частей Российской империи до и после их объединения под единой политической властью. Положение русских в мире будет обсуждаться на каждой стадии истории России не только с точки зрения внешней политики государства, но и в перспективе культурных контактов.

Авторы, каждый из которых преподает русскую историю в американских университетах более пятнадцати лет, испытывают глубокое удовлетворение от того факта, что недавно русские исследования пустили крепкие корни в стране и значительно прогрессируют. Особенно важно формирование среди младшего поколения американских исследователей серьезных специалистов в области русской истории, которые уже имеют на своем счету солидное количество ценных монографических работ. С другой стороны, сложился постепенно растущий общий интерес к русской проблематике. Таким образом, можно надеяться, что настоящая попытка развернутого рассмотрения целостного курса русского исторического развития будет отвечать подлинной потребности как специалистов, так и широкого круга читателей.

Публикация этой работы не могла бы быть осуществлена без финансовой поддержки Гуманитарного Фонда Нью-Йорка, и авторы хотят выразить свою признательность этой организации.

Георгий Вернадский

Михаил Карпович

ВВЕДЕНИЕ

Том, предлагаемый вниманию читателя, освещает наиболее ранний период русской истории вплоть до прихода варягов. Подход автора к материалу в этом томе требует некоторого объяснения. До недавнего времени было принято начинать русскую историю с варягов, в то время как все произошедшее до этого времени, если и вовсе упоминалось, относилось к "доистории" с точки зрения изучавшего прошлое России. Именно археологи, отталкивающиеся от "доистории", впервые попытались проанализировать наиболее ранние тенденции развития истории России, и публикация двадцать лет назад рабрты М.И. Ростовцева "Иранцы и греки в Южной Руси" может рассматриваться как важная отправная точка в русской историографии.

Намерение автора при написании настоящего тома состояло в подходе к раннему периоду не с точки зрения археолога или историка классики, а с позиций историка России: целью было рассмотреть его как органическую часть русской истории. Поэтому он начинает не с девятого, а со второго века, не с варягов, а с антов и ранних племен русь. В то время как вряд ли кто-либо будет отрицать значимость такого плана, его исполнение встречается с почти непреодолимыми трудностями, поскольку соответствующие письменные, в особенности отечественные источники, характеризующие наиболее ранний период, чрезвычайно редки. Можно сравнить эту задачу с восстановлением сломанной вазы из фрагментов, среди которых лишь немногие остались невредимыми; из-за широких пробелов трудно поставить на свои места даже те кусочки, которыми мы обладаем. Поэтому во многих случаях было необходимо обращаться к методу предположения, но в каждом из них автор попытался многократно проверить свою гипотезу при помощи всех доступных непрямых свидетельств. Учитывая широкую миграцию ранних славянских племен, в этом томе внимание было уделено не только событиям в границах географического пространства самой России, но также развитию некоторых прилегающих регионов, как, например, на Балканском полуострове, а также политике существовавших в то время империй - Византийской империи, Тюркского каганата и халифата. Тем не менее, хотя читатель найдет в этой книге много информации об истории Византийской империи, булгар, хазар и т.д., автор хочет пояснить, что этот том ни в коей мере не является очерком византийской или балканской истории. Лишь некоторые моменты истории византийского мира, которые имеют прямое или косвенное отношение к развитию народа и русской цивилизации, привлечены в данной связи. Что касается глав I и II, рассматривающих "доисторию" и скифский период, то они должны послужить просто введением.

Настоящий том является итогом многих лет работы, в течение которых автор ощущал добрую поддержку и помощь многих своих товарищей и друзей. Особенно он обязан Борису Бахметьеву за его теплую симпатию и интерес к работе. Признательность другим авторам за использование их печатных трудов отражена в сносках, но особо следует отметить исчерпывающие по глубине исследования М.И. Ростовцева о скифо-сарматском элементе и ценность его личных советов по ряду важных моментов. В значительной степени противоречивая проблема византийского элемента обсуждалась с Анри Грегуаром, разделяя ряд воззрений которого, например, по поводу венгерского вопроса, автор был не в состоянии принять его скептицизм относительно ранней активности племени русь в Черноморском ареале. Но даже не соглашаясь с мнениями Грегуара, автор всегда находил их исключительно стимулирующими мысль. Он также хочет выразить свою благодарность Адольфу Б. Бенсону, Якобу Бромбергу, В.Ф. Минорскому, Роману Якобсону, А.А. Васильеву за ценные предложения, а также Николасу Толлу, который прочитал первый вариант глав I и II. Альфред Р. Беллингер проявил любезность, познакомившись с рукописью глав I-VI и критически проанализировав текст как стилистически, так и содержательно. Карты, за исключением N 4, были подготовлены и выполнены Николаем Крижановским, являющимся членом Американского географического общества.

Благодарность автора должна быть так же адресована персоналу библиотеки Йельского университета за постоянную помощь, как и сотрудникам библиотеки Конгресса и общественной библиотеки Нью-Йорка; издательскому отделу Йель Юниверсити Пресс и мисс Аннабел Ленд за их помощь по подготовке рукописи к печати.

Георгий Вернадский

Нью Хейвен, Коннектикут Март, 1943 г.

Жизнь и труды Г.В. Вернадского

Борис Николаев

Расколотая в октябре 1917 г. на красных и белых Россия в братоубийственной борьбе теряла своих лучших сынов как с той, так и с другой стороны. Судьба уготовила одним из них смерть, другим – изгнание, третьим – забвение. Многие из бежавших, несмотря на невзгоды смутных лет, потерю родных, близких, и, наконец, Родины, смогли не только выжить, не утратив человеческого достоинства, но и сохранили свой талант, энергию и работоспособность. Находясь вдали от России, они продолжали работать во славу Отечества. Их имена невозможно ни оболгать, ни замолчать. В этом ряду находится и замечательный русский историк Георгий Владимирович Вернадский, ставший, по признанию одного из его критиков, столпом новейшей историографии США .
20 августа 1887 г. у Владимира Ивановича Вернадского родился сын. Роды были трудными, и врачи всерьез опасались за жизнь матери и ребенка. К счастью, все обошлось. Мальчик родился здоровым и крепким. В честь деда-сенатора его назвали Георгием . Смышленый мальчуган, всеобщий любимец, получивший домашнее воспитание, хорошо учился в гимназии. Особенно ему нравились уроки истории, которые вел Яков Лазаревич Барсков, ученик великого Ключевского. Я.Л. Барсков добивался от гимназистов не только знания предмета, но и его понимания, учил самостоятельно мыслить. Владимир Иванович, заметив склонность сына к истории, всячески старался поощрять и развивать его интересы, поэтому у молодого Вернадского не было сомнений в выборе жизненного пути, и после окончания гимназии, в 1905 году, он становится студентом историко-филологического факультета Московского университета.
Осенью 1905 года Москва бурлила. Занятия в университете были нерегулярными, постоянно срывались частью крайне лево настроенных студентов. Посоветовавшись с отцом, Георгий уезжает в Германию, чтобы там продолжить обучение. Но уже через полгода, осенью 1906 г., он возвращается в Москву и продолжает занятия в университете. Революционная волна пошла на спад, жизнь постепенно нормализовалась .
Политика мало интересовала молодого Вернадского, и тем не менее он не мог не определить своих взглядов на происходящие события. Как и большинство либерально настроенной интеллигенции, Георгий ратовал за перемены в стране, но он всегда был против крайних, экстремистских методов достижения цели. В университете он вступает в студенческую фракцию Партии народной свободы, более известную под названием партии кадетов. Оставаясь приверженцем либеральных демократических идей, он не участвует в политике, его все больше и больше привлекает академическая карьера. Этому способствовали и такие прекрасные преподаватели как В.О. Ключевский, Ю.В. Готье, Р.Ю. Виппер, А.А. Кизеветтер; большое впечатление на него произвели труды С.Ф. Платонова. В студенческие годы Георгий Вернадский попробовал себя и в роли преподавателя – читал русскую историю на рабочих курсах в Дорогомилове. Ездил в Мытищи, в воскресную школу, где всегда с нетерпением ждали и внимательно слушали его рассказы о далеком прошлом.
В 1910 году Г.В. Вернадский закончил университет и решил продолжить изучение истории. Но оснований, чтобы остаться в университете для подготовки к званию профессора, у него не было, и он решает начать самостоятельные исследования по истории Сибири. Результатом кропотливой работы в московском архиве Министерства юстиции стали три статьи о продвижении русских в Сибирь. Но сдать экзамены и защитить диссертацию на степень магистра в Московском университете он уже не мог, поскольку в 1911 году после университетских волнений из Alma Mater ушли его любимые педагоги Д.М. Петрушевский и А.А. Кизеветтер. Покинул университет и переехал в Петербург и его отец. Поэтому Георгий обращается к преподавателю Санкт-Петербургского университета С.Ф. Платонову с просьбой стать его научным руководителем.
Переезд в столицу и удаленность от московских архивов заставили Вернадского изменить тему диссертации. И вновь сильнейшее влияние он испытал со стороны своего бывшего гимназического учителя Я.Л. Барскова, которого встретил в Петербурге. Яков Лазаревич убедил Георгия заняться изучением истории масонства при Екатерине II . Научное мировоззрение Г.В. Вернадского формировалось и на вечерах, которые устраивали С.Ф. Платонов, А.С. Лаппо-Данилевский, С.Ф. Рождественский. На квартирах этих маститых ученых собирались их молодые ученики и увлеченно спорили о прошлом, настоящем и будущем России.
Весной 1914 года – после пробной лекции – Георгий Владимирович был принят в число приват-доцентов Санкт-Петербургского университета и получил право на чтение лекций, проведение семинаров по русской истории . В начале 1917 года его диссертация была готова, и ему посоветовали опубликовать ее к моменту защиты. В мае исследование Вернадского «Русское масонство в царствование Екатерины II» было издано, и на 22 октября назначена защита.
При содействии С.Ф. Платонова, Георгий Владимирович получает место профессора русской истории в Омском политехническом институте. Но в Перми, на полпути к Омску, где Г.В. Вернадский вынужден был задержаться из-за нескончаемых забастовок на железной дороге, ему предложили преподавать русскую историю нового периода в местном университете. Пермь понравилась молодому профессору, и он решает остаться. Однако в октябре на короткое время он возвращается в Петроград, чтобы защитить магистерскую диссертацию. Защита прошла успешно, и после двухдневного пребывания в кругу семьи, утром 25 октября, Георгий Владимирович уезжает в Пермь. И только там, от жены, Вернадский узнал, что в Петрограде за то короткое время, что он находился в пути, произошел большевистский переворот.
Пермь еще оставалась нетронутым уголком старой России. Здесь было тихо, в лавках и магазинчиках еще продавались продукты, жизнь текла размеренно, как будто революционные события в Петрограде и Москве происходили где-то в другом мире. Георгий Владимирович читал лекции в университете, вел научную работу. Он участвовал в создании «Общества философии, исторических и социальных знаний» при университете, редактирует первый сборник трудов этого общества.
В январе 1918 года в Перми устанавливается Советская власть. Имя Г.В. Вернадского вносится в списки неблагонадежных. Сейчас трудно понять, что привлекло внимание ЧК к молодому профессору истории. Может быть, его полузабытое участие в студенческой организации партии кадетов, или же публикация биографии одного из лидеров Временного правительства, а может, неосторожные высказывания на лекциях, или его непролетарское происхождение. А может быть, все вместе взятое. В мае друзья предупредили Вернадского о грозящем аресте, и Георгий Владимирович счел за лучшее уехать из Перми сначала на лето в глухую деревню, а затем на Украину, в Киев, где жили его родители . При содействии отца он получил место профессора в Таврическом университете и переехал в Симферополь. Наряду с преподавательской работой, Вернадский активно сотрудничает с таврическим архивом: занимается разбором и публикацией документов Г.А. Потемкина. В сентябре 1920 г. Георгий Владимирович занял пост начальника отдела печати в правительстве генерала Врангеля, что и предопределило его дальнейшую судьбу: он должен был покинуть Россию. 30 октября Вернадский с женой отплывает в Константинополь, а оттуда – в Афины, где прожил целый год, работая в библиотеке Греческой археологической ассоциации.
В среде русских эмигрантов Георгий Владимирович выделялся умеренными взглядами: для него были неприемлемы крайние меры политической борьбы, вражда между многочисленными эмигрантскими группировками, модернистские тенденции в православной церкви, затронувшие часть верующих. Эти качества способствовали тому, что в ноябре 1921 г. Вернадский был делегирован на Карловицкий Собор от православной русской общины Афин. Работой Собора он остался недоволен, так как, по его мнению, делегаты больше обсуждали политические вопросы, а не состояние русской православной церкви.
После возвращения в Афины Г.В. Вернадский получил приглашение занять место профессора Русского юридического факультета Карлова университета в Праге, и в феврале 1922 г. он переехал в Чехословакию.
В начале 20-х годов Прага была одним из центров русской эмиграции. Этому способствовала и так называемая «Русская акция» (финансовая поддержка чехословацким правительством беженцев из России), благодаря которой возник целый ряд научных учреждений, таких как Русская народная библиотека (1921), Русский институт (1922), Русский юридический факультет при Карповом университете (1922), Русское историческое общество (1925) и другие. Наиболее значительным из них был Семинар (позднее Институт) им. Н.П. Кондакова . Основанный уже после смерти этого выдающегося историка средневекового искусства и византиниста в 1925 году, Семинар работал до 1945 г. Издаваемые им труды по истории русского и византийского искусства, по археологии и истории получили мировую известность и признание. Идеи Н.П. Кондакова о взаимосвязи степной, византийской и славянской культур оказали существенное влияние на научное мировоззрение Вернадского. Георгий Владимирович стал активным участником Семинара, и даже после своего отъезда в США не порвал связи с ним.
Не менее важным событием в жизни и деятельности Вернадского стало знакомство с лидерами евразийского движения и в первую очередь с П.Н. Савицким. Евразийство как направление русской мысли оформилось в 1921 году в Софии, когда четверо молодых эмигрантов из России выпустили в свет сборник статей «Исход к Востоку». Это были П.Н. Савицкий, Н.С. Трубецкой, Г.В. Флоровский, П.П. Сувчинский. В разное время к ним присоединились многие видные деятели русской эмиграции. Получив прекрасное образование и сформировавшись как личности в старой России, они были вынуждены работать в совершенно новых условиях, это определило их мировоззрение, необычайную широту интересов.
Россия – Евразия признавалась ими как особый географический, этнический и культурно-исторический мир. Отсюда логически вытекало утверждение «самостоятельной ценности русской национальной стихии». Россия, заявляли евразийцы, не принадлежит ни Востоку, ни Западу. Эти мысли соответствовали представлениям Г.В. Вернадского, и он счел необходимым подкрепить философские разработки евразийцев конкретными историческими исследованиями. Первой работой в этом направлении стала его статья «Соединение церквей» в исторической действительности", вышедшая в свет в 1923 году в евразийском сборнике «Россия и латинство».
Основой русского национального самосознания евразийцы считали православие, поэтому проблема унии с католической церковью была одной из ключевых. Вернадский подошел к рассмотрению вопроса «соединения церквей» в контексте конкретной исторической действительности. По его мнению, решить столь важную проблему формальным путем, через заключение договора, невозможно: слишком уж различны интересы церквей, взаимное недоверие усугубляют корысть и разногласия церковных иерархов. На основании исторического опыта «соединения церквей» в прошлом, Вернадский предостерегает христиан от бесконечного повторения давних исторических ошибок.
На начальной стадии евразийства его лидеры, исходя из своих профессиональных интересов, как бы поделили между собой сферы разработок. Историческая концепция разрабатывалась Г.В. Вернадским и наиболее полно была изложена в «Начертании русской истории», вышедшей в Праге, в 1927 году, на русском языке. Строго говоря, эта работа не претендовала на всеобъемлющее исследование – она носила научно-популярный характер и была рассчитана на широкую аудиторию. В основу своей концепции Вернадский заложил чисто евразийскую схему «...Жизненная энергия, заложенная в каждой народности, стремится к своему наибольшему проявлению. Каждая народность оказывает психическое и физическое давление на окружающую этническую и географическую среду. Создание народом государства и освоение им территории зависит от силы этого давления и от силы того сопротивления, которое это давление встречает. Русский народ занял свое место в истории благодаря тому, что оказывавшееся им давление было способно освоить это место» . Россия провозглашалась «евразийской» страной, так как располагалась в четырех широтных зонах: тундре, лесной зоне, степи и пустынях, являющихся географической основой русской истории. Прошлое России – Евразии сводилось к «соотношению леса и степи» . Вначале это были попытки объединения «леса» и «степи» (до 972 г.), затем (972-1238 гг.) – равная борьба «леса» (оседлых славян) и «степи» (кочевников). В монгольский период (1238-1452) «степь» победила «лес». Но уже с середины XV в. «лес», превратившийся в Московское царство (1452-1696 гг.), взял реванш над «степью», и закончилось все это объединением «леса» со «степью» (1696-1917). По мнению Г.В. Вернадского, русская историческая наука увлеклась изучением роли православной церкви и византийского духовного Наследия и прошла мимо такого очевидного факта, как «обрусение», христианизация татарщины. Георгий Владимирович утверждает, что Московское государство образовалось на развалинах Золотой Орды, что «татарский» источник русской государственной организации – определяющий. Православию и влиянию Византии он отводит роль духовного источника .
В конце 20-х гг. и без того нелегкое материальное положение русских ученых-эмигрантов ухудшается. Связано это было с тем, что чешское правительство значительно сократило субсидии – страна вступала в полосу острого кризиса. Борьба за выживание отнимала у эмигрантов много сил и времени. Из-за отсутствия средств возникли трудности с изданием работ, сложно стало получить доступ в архивы, начали закрываться русские научные учреждения, сокращаться число русских студентов." В таких условиях Г.В. Вернадский принимает приглашение Йельского университета, которому требовался специалист по русской истории. В 1927 г. Вернадские выехали в США. В первый год своего пребывания за океаном Георгий Владимирович по заказу университета пишет учебник по истории России. В 1927 г. книга была издана на английском языке, затем переведена почти на все европейские языки, она переиздавалась в Дании, Нидерландах, Аргентине и даже в Японии. Георгий Владимирович с головой окунулся в работу: его пригласили читать лекции в Гарвардском, Колумбийском, Чикагском университетах. В 1933 г. в Лондоне на английском языке вышла его книга «Ленин. Красный диктатор», которую ему заказал директор Гуверского института, его старый знакомый по Петербургу, Ф. Голдер. Вернадский ведет переписку с коллегами, оставшимися в Праге, пытается наладить сбор средств для Института им. Н.П. Кондакова .
30-е годы – время расцвета творческих сил Вернадского. Он пишет монографии: «Русская революция. 1917-32», «Политическая и дипломатическая история России». Его избирают членом «Американской академии средних веков». На русском языке выходят работы Вернадского: «Опыт Истории Евразии с VI в. до настоящего времени» (1934) и «Звенья русской культуры» (1938), в которых Георгий Владимирович продолжал развивать идею взаимодействия природных и социальных факторов в русской истории, впервые высказанную в книге «Начертание русской истории». В это же время Вернадским и его близким другом, профессором Гарвардского университета, Михаилом Михайловичем Карповичем был задуман грандиозный по своему масштабу проект: создание многотомной «Историй России». По замыслу авторов серия должна была состоять из десяти томов: первые шесть – до создания Российской империи – пишет Г. В. Вернадский, следующие четыре – с начала XIX по XX век включительно – М. М. Карпович. Несмотря на то, что проект был совместным, авторы в предисловии к первому тому подчеркнули, что каждый из них несет персональную ответственность за свою работу. Вернадский написал пять книг. Первый том – «Древняя Русь» – вышел в 1943 г., второй -"Киевская Русь" – в 1948, в 1953 г. появился третий – «Монголы и Русь», спустя 5 лет – в 1958 г. – четвертый – «Россия на пороге нового времени», и в конце шестидесятых, в 1968 г. – пятый -"Московское царство". Смерть Михаила Михайловича в 1959 году помешала завершить проект, и «История России» Вернадского и Карповича осталась «Историей» одного Вернадского.
Нужда в подобном издании была очевидна, так как «в течение последних десятилетий в области русской истории имело место внушительное накопление новых материалов первоисточников, и в монографической литературе как в России, так и в других странах, выявилось много новых существенных точек зрения». Авторы задались целью «систематически представить общий ход русской истории» с широким «использованием вновь собранного материала, так же как и результатов специальных научных исследований». Грандиозность идеи заключалась в том, что Г.В. Вернадский, впервые в зарубежной литературе, в одиночку, решился проанализировать и синтезировать результаты исследований советских историков того времени. В самом Союзе в этот период аналогов подобному проекту не существовало, а «История СССР с древнейших времен...», над которой трудился весь цвет советской исторической науки, появилась гораздо позже и в незавершенном виде.
Вернадский выступал не только в роли интерпретатора и популяризатора русской истории и советской исторической науки. В своей «Истории...» он развивал историческую концепцию, изложенную им в более ранних работах. Идея взаимосвязи природы и общества как главного двигателя всемирно-исторического процесса легла в основу его исторической концепции. По Вернадскому, своеобразие национального развития русского народа было обусловлено саморазвитием социального организма и влиянием на общество природно-географических факторов. Причем Георгий Владимирович главную роль в прогрессе материальной и духовной культуры отводил саморазвитию общества, а природно-географический фактор рассматривал лишь как элемент своеобразия. В «Истории России» получил дальнейшее развитие и тезис о влиянии «месторазвития» на исторические особенности общественных институтов, изложенный Вернадским в «Начертании русской истории».
Первая книга «Истории России» – «Древняя Русь» – вышла в 1943 году, когда США и СССР были союзниками в войне против фашистской Германии. Интерес к Советскому Союзу, к его истории и культуре был огромен, поэтому выход первой книги, как и последующих, вызвал широкий резонанс в Америке и в СССР. В Соединенных Штатах восторженные рецензии сменяли одна другую, автора называли «крупнейшим знатоком вопроса», говорили о нем как об ученом, который «дал грандиознейшую и увлекательнейшую по схеме, по подробностям и общей манере изложения картину истории евразийского мира, столь судьбоносно включавшего в себя русское месторазвитие» .
В СССР к работам Г.В. Вернадского отнеслись иначе. Первые отклики появились в 1946 г., когда две великие державы перешли от военного союза к соперничеству в разделе мира. Кроме того, для советской исторической школы концепция евразийства была неприемлема. Тем не менее рецензенты благосклонно отметили многие стороны труда Вернадского и прежде всего масштабность его работы. Позитивную оценку получили «...широкий исторический фон, увязка фактов русской истории с историей других народов и с далеким, античным и первобытным прошлым нашей страны, широкое использование разнообразных источников, особенно археологических, многочисленные ссылки на советскую литературу, вплоть до новейшей, положительные оценки, даваемые автором советской науке и трудам советских ученых» . «Проф. Вернадский, конечно, прав в том, что начинает историю России с отдаленных первобытных времен. Это внимание к отдаленным эпохам составляет, несомненно, ценную сторону труда проф. Вернадского, так как многие явления позднейших периодов уходят своими корнями в очень отдаленное прошлое» . Но это, пожалуй, все плюсы, которые подметили советские историки в трудах Г.В. Вернадского. Наибольшей критике была подвергнута концепция Георгия Владимировича. Его ругали, главным образом, за «...последовательное игнорирование важнейшего, что внесла в историографию именно советская наука», за то, что «часто сочувственно цитируя те или иные работы советских ученых (акад. Б.Д. Грекова, проф. Б.А. Рыбакова и др.), автор развивает в своей книге взгляды прямо противоположные концепциям этих исследователей» . Вернадскому вменяли в вину предложенную им периодизацию истории России, его концепцию смены «народов-господ», подчиняющих и «организующих» другие, более слабые племена, гипотезу о происхождении Русского государства, которую окрестили «новым изданием норманнской теории». Рецензии советских историков имели явную политическую окраску, впрочем, в 40-х -50-х гг. иначе быть не могло.
Конечно же, «История России» Г.В. Вернадского не бесспорна. В первой книге «Древняя Русь» внимание автора сосредоточено в основном на истории степных народов – скифов, сарматов, готов, гуннов, авар, хазар. Автор настолько подробно прослеживает появление, перемещения и исчезновение этих народов, что создается впечатление, будто он пишет историю юга России, неоправданно мало внимания уделяя истории севера. Трудно не согласиться с мнением академика М.Н. Тихомирова: «...не готы, авары или аланы создали русскую государственность, а славяне. Поэтому славяне и должны были находиться в поле внимания историка России... Между тем истории славян отведено в книге проф. Вернадского поразительно мало места.»
Некоторые проблемы истории Киевской Руси получили и трудах Вернадского новую интерпретацию. Так, например, основываясь на лингвистических данных, он придерживается гипотезы о единстве славянской (русской) и туранской (восточной) культур. Эта гипотеза и аргументы, ее подтверждающие, не были приняты большинством историков и лингвистов . Слабым местом работы Г.В. Вернадского является идеализация роли степи и кочевников в прошлом России. Особенно это проявилось в третьей книге «Истории России» – «Монголы и Русь», значительная часть которой посвящена истории монгольской империи, в то время как история Руси представлена фрагментарно, без описания обширных сфер социальной, экономической и культурной жизни России под властью монголов. Стоит, впрочем, заметить, что подобный подход характерен для евразийской концепции. Тем не менее, как бы мы ни относились к евразийству, нельзя отрицать рационализм некоторых наблюдений его последователей. Исследования отдельных сторон евразийской теории убеждают в назревшей потребности «первопрочтения» работ ее идеологов. Ряд трудов евразийцев уже стал достоянием современного читателя, однако они не могут заменить знания фундаментальных работ, содержащих собственно научно-историческую и политико-географическую аргументацию идеологии евразийства. Историческую основу евразийской концепции составляет прежде всего «История России» Г.В. Вернадского, ставшая заметным событием не только в научной жизни русской эмиграции, но и всей культуры России.

Историк, культуролог, один из теоретиков евразийства, деятель культуры рус. зарубежья. Сын В.И. Вернадского. По окончании гимназии в 1905 Георгий Владимирович поступил в Московский Университет, на отделение истории историко-филологического факультета. Однако в связи с началом революционных событий занятия в университете прекратились, и Вернадский уехал в Германию. В 1906 он слушал лекции в Берлинском и Фрейбургском университетах, где испытал сильное влияние Риккерта.

Одна из центральных идей Риккерта, воспринятая Г. Вернадским, - автономия исторического познания. Для Риккерта - вслед за Виндельбандом - принципиально различие между науками о природе (номотетическими) и науками о культуре (идиографическими), использующими разные логические структуры и способы концептуальной разработки в принципе единого познавательного материала.

Осенью 1906 В. вернулся в Москву, далекий от активной политики (это отношение сохранилось у историка и в дальнейшем), Георгий Владимирович тем не менее вступил в студенческую фракцию Партии народной свободы (кадетов), одним из лидеров которой впоследствии стал его отец, избранный членом ЦК конституционных демократов; Георгий Владимирович оставался до конца своих дней приверженцем либеральных и демократических ценностей, не приемля радикальных и экстремистских идей общественного развития. Предпочтение Вернадский отдавал академической научной деятельности. В Московском университете он учился у выдающихся историков - Ключевского, Готье, Виппера, Кизеветтера, Петрушевского, Любавского, Богословского; параллельно с обучением он преподавал на рабочих курсах в Дорогомилове и в воскресной школе в Мытищах. Студентом принял участие в междунаром конгрессе славистов в Праге, где познакомился с будущим президентом Чехословацкой республики Масариком.

В 1910 В. окончил университет с дипломом 1 степени. Магистерскую диссертацию Георгий Владмирович намеревался посвятить колонизации Сибири в 16-17 вв. В статьях 1913-14 Вернадский сформулировал важный для своих последующих исследований закон соотношения исторического времени и пространства в России (по существу, речь шла об открытии культурно-исторического Хронотопа, определяющего национальную специфику) : при постоянстве места социальное явление изменяется во времени, а при постоянстве времени оно изменяет пределы пространства, и соотношение этих изменений эквивалентно. Применительно к обществам, подобно России, занимающим огромные территории, действие этого закона составляет, по мнению Вернадского, всю философию истории данной страны. Здесь Георгий Владмирович предвосхищает одну из центральных смысловых категорий евразийства, предложенную П.Н. Савицким и развитую Вернадским, - “месторазвитие”.

После студенческих волнений 1911 Московский университет покинули многие демократически настроенные профессора, в т. ч. Кизеветтер, Петрушевский; отец Георгия переехал с семьей в Петербург. В 1913 в Петербург переехал и сам Георгий Владимирович, весной 1914 принятый приват-доцентом на кафедру рус. истории в Петербург. ун-т, успешно защитил магистерсмую диссертацию “Русское масонство в царствование Екатерины II” в 1917 (издана в том же году).

Тогда же Георгий Владимирович познакомился с американскими историками Ф. Голдером и Р. Лордом, что впоследствии помогло ему стать членом американского научного сообщества. В Перми принял кафедру русской истории в недавно образованном Пермском университете, там опубликовал биографию Н.И. Новикова; при его активном участии было создано “Общество философии, историеских и социальных знаний”; первый сборник трудов Общества был подготовлен под редакцией Георгия Владимировича. Научная и педагогическая деятельность В. в Перми вскоре была прервана: установление в январе 1918 советской власти превратило профессора русской истории в политически неблагонадежного (ему инкриминировалось членство в кадетской партии, общение с церковными деятелями, непролетарское происхождение, публикация в Петрограде популярной биографии П.Н. Милюкова, члена Временного правительства, либеральная направленность лекций, критич. отзывы об Окт. перевороте). Предупрежденный друзьями об аресте, он бежал из Перми.

Вскоре Георгий Владимирович оказался в Симферополе. Занятия преподавательской и научной деятельностью (работа в архиве князя Потемкина, статьи в “Известиях” университета) Георгий Владимирович совмещает (с сентября 1920) с постом начальника отдела печати в администрации ген. Врангеля, что предопределило неизбежность эмиграции (1920) в Константинополь, затем в Афины). В февр. 1922 В. становится профессором русского права на Русском юридическом фак-те Карпова университета в Праге. Работа на юридическом факультете, в частности чтение курса истории права Русского государства, обратила внимание Вернадского к государству как феномену цивилизации и проблемам русской правовой культуры.

Пребывание в Праге сыграло важную роль в становлении Вернадского как ученого. Он тесно сблизился с крупнейшим русским византологом и медиевистом, искусствоведом и культурологом акад. Н.П. Кондаковым и глубоко воспринял его идеи, подтвержденные огромным фактическим материалом истории и археологии, о взаимодействии степной, византийской и славянской культур (прежде всего в истории русской культуры). Георгий Владимирович считал себя учеником и продолжателем научной школы Кондакова; вскоре после смерти ученого (1925) он принял участие в создании постоянно действующего семинара его памяти - “Seminarium Kondakovianum”, впоследствии преобразованный в Институт им. Н. Кондакова в Праге, возглавленный Вернадским. Тогда же Георгий Владимирович примкнул к движению евразийцев, особенно плодотворно общаясь с П.Н. Савицким, хотя в силу академического аполитизма не разделял большинство политических идей евразийства, что составило ему репутацию объективного и неангажированного исследователя России – Евразии.

Георгий Владимирович взял на себя миссию разработать историческую часть евразийской концепции, что нашло наиболее яркое и последовательное воплощение в книге “Начертание рус. истории” (Прага, 1927), а затем было развито в книгах “Опыт истории Евразии с VI в. до наст. времени” (Берлин, 1934) и “Звенья рус. культуры” (Берлин, 1938). Особенно большое внимание Вернадский уделял:

1) рассмотрению соотношения леса и степи как определяющих природных факторов русской социокультурной истории (идея, воспринятая еще от Ключевского), а вместе с тем взаимодействия оседлой и кочевнич. культур в русской цивилизации и культуре, бинарных по своему генезису и тенденциям самоосуществления в мире;

2) синтезу византийского и тюрко-монгольского культурного наследия в феномене “христианизации татарщины” на Руси (концепция, к-рую Вернадский разделял с Н. Трубецким), причем тюркский и монгольский фактор оказывается определяющим в цивилизационном отношении, утверждающим порядок факта (становление и развитие государственной организации, социально-политического строя, различных социальных и правовых институтов и т. п. атрибутов всемирной империи), а византийско-православный - в духовном развитии России, утверждающим порядок идеи (формирование строя идей, необходимого для мировой державы);

3) обоснованию географического вектора евразийской социокультурной истории - движению “против солнца”, на Восток, отталкиваясь от Запада.
Георгий Владимирович пересмотрел по преимуществу отрицательного представления нескольких поколений отечественных историков об эпохе “монгольского ига” в истории Древней Руси и русской истории в целом. Доказывая многогранное цивилизационное и культурное влияние “монгольского ига” на русское государство и русскую культуру, Георгий Владимирович особо подчеркивал, что монгольское завоевание Руси включило Русскую землю в систему мировой империи и возвысило русскую историю до истории всемирной, а в русском национальном характере воспитало, вкупе с христианством, готовность к подвигу смирения и одоление национальной гордыни. Отсюда проистекает и “всемирная отзывчивость” русской культуры (идея Достоевского, развития Вл.Соловьевым) - культуры, органично соединившей в себе гетерогенность и полиэтничность (в частности, удивительная способность впитывать и усваивать “чуждые этнические элементы”), качества, свойственные мировой культуре как целому. Именно поэтому Вернадский, рассматривая историю России как модель мировой истории, а русскую культуру - как инвариант всемирной, постоянно включает в русскую историю частные истории других народов - скифов, сарматов, готов, гуннов, аланов, аваров, хазар, булгар, печенегов, половцев, монголов, тюрков, угро-финнов и т. д., - демонстрируя процесс последовательной культурно-исторической аккумуляции и синтеза разнородных социокультурных компонентов (ценностей, норм, принципов, традиций и пр.).

Настоящим открытием Вернадского явилось обнаружение в евразийской истории “периодической ритмичности государственно-образующего процесса”, определенной цикличности в процессах образования единой государственности Евразии (Скифская держава, Гуннская империя, Монгольская империя, Российская империя и СССР) и ее распада на систему государств той или иной конфигурации. Георгию Владмировичу казалось, что в случае СССР создаются необратимые условия для всеевразийского государственного единства, выразившиеся в создании русским народом “целостного место-развития”. Однако логика выявленной закономерности оказалась сильнее оптимистических прогнозов ученого: распад Советского Союза на “систему государств” оказался так же неизбежен, как и предшествующие фазы распада общеевразийской государственности. Наряду с цикличностью Георгий Владмирович выявлял в истории Евразии преемственность ее типологически общих, сквозных структурных компонентов - “исключительно крепкой государственности”, “сильной и жесткой правительственной власти”, “военной империи”, обладающей достаточно гибкой социальной организацией, авторитаризма, опирающегося на почву и потому не отрывающегося от своего народа; в тех случаях, когда какой-либо из перечисленных принципов нарушались, единая евразийская государственность распадалась или становилась на грань катастрофы (удельные усобицы, смутное время, канун революции и т. д.). С внутренней стороны для сохранения единства было необходимо единое, целостное и органич. миросозерцание, которое представляет собой осознание народом своего месторазвития как исторической и органической целостности; подобное миросозерцание также периодически то обреталось народом и его правящей элитой, то утрачивалось, разбивалось. Историческая концепция Вернадского, соединявшая черты циклической ритмичности и целеустремленной поступательности развития, воплощала в себе идею номогенеза, т.е. целесообразности национально-культурного развития, запрограммированного изначально присущими свойствами и внутренними причинами цивилизационного саморазвития, жизненной энергией народа, осваивающей окружающую этническую и географическую среду, территориальное и смысловое пространство - месторазвитие. В исторических и культурологических сочинениях Георгий Владмирович оставался верен основным принципам евразийства как культурно-философской доктрины и методологии культурно-исторических исследований.

К концу 20-х гг. положение русских эмигрантов резко осложнилось. Наступал мировой кризис, финансовые субсидии (в т. ч. и чехословацкого правительства) стали уменьшаться; начали закрываться русские научные и учебные учреждения; сократилось число русских студентов; многие русские ученые и писатели стали покидать Прагу. В 1927 из Чехословакии уехал и Вернадский: по рекомендации М.И.Ростовцева, выдающегося русского историка античности и археолога, и американского историка Голдера он был приглашен в Йельский ун-т (США), профессором которого оставался вплоть до выхода на пенсию (1956). В Нью-Хейвене он прожил до конца своих дней. В первый год пребывания в Америке Вернадский по заказу университета работал над однотомным учебником по истории России (1929), признанным на Западе классическим; при жизни Вернадского он переиздавался 6 раз, был переведен почти на все европейские языки, на иврит и японский.

С 1931 В. преподавал в Йельском, а также Гарварде, Колумбийском, Чикагском университетах; участвовал в международных научных конференциях в США и Европе.Особенно привлекала Вернадского широкая постановка исторических вопросов: “Русская история: управление экономикой при киевских князьях, царях и Советах” (съезд Американской исторической ассоциации, 1933), “Феодализм в России” (Международный исторических конгресс в Цюрихе, 1938), “О составе Великой Ясы Чингисхана” (XX междунар. конгресс востоковедов, Брюссель) и т. п.

Подлинный научный подвиг совершил Георгий Владмирович, предприняв написание многотомной “Истории России”. Проект остался незавершенным из-за смерти соавтора Вернадского профессора Карповича в 1959, однако Вернадский почти закончил свою часть: в 1968 он подготовил к печати 5-й том своего труда, посвященный Московскому царству; 6-й том выпустили американские ученики Вернадского посмертно. Начало работы над многотомной “Историей России” совпало с началом Второй мировой войны. Патриотизм автора, активно участвовавшего в политической и гуманитарной поддержке Советского Союза, и огромный интерес американского общественности к России и русской истории совпали, и труд ученого получил восторженные отзывы американских и европейских ученых. Не остался незамеченным вклад Вернадского в изучение русской истории и на родине. Правда, опубликованные рецензии, содержавшие позитивные оценки, носили в основном критический (и неизбежно политизированный) характер, но это было признанием, хотя и вынужденным.

Заслуги Вернадского перед американской славистикой были высоко оценены научным сообществом: он был избран членом Американской академии средних веков, получил звание заслуженного профессора истории Йельского университета (1956), звание почетного доктора гуманитарных наук Колумбийского университета (1958), Американскоя ассоциация содействия славянским исследованиям избрала его свои мпожизненным почетным президентом (1965); в 1970 он был удостоен высшей награды этой ассоциации, 70-летие и 80-летие ученого были торжественно отмечены научной общественностью США.

До последних дней жизни Георгий Владмирович продолжал работать: он писал воспоминания, начал писать монографию о патриархе Никоне, вел активную научную переписку. В опубликованных некрологах Вернадского его ученики отмечали созданную им мощную историческую школу и характеризовали Вернадского как последнего из плеяды великих русских историков, завершившего целую эпоху в русской исторической науке. Значение же Вернадского как самобытного философа и культуролога начинает осознаваться лишь в последнее время, в связи с пробуждением интереса к евразийству в посткоммунистической России.